Михаэль ДОРФМАН

ПОДАРОК К ПРАЗДНИКУ ЕВРЕЙСКОЙ МУЗЫКИ

Альманах «Музыка идишкайта», М., 2006, Выпуск 2. Статьи и песни. Составители: А. Смирнитская, А. Пинский, 268 с.

«Клезфесты делают невероятную в нынешнем мире вещь – записала в 2004 году в интернет-дневнике, называемом блог, Анна Смирнитская, солистка клезмерского ансамбля Дер партизанер киш («Поцелуй партизанки» идиш). — Они создают живую традицию. Похожую на то, как было в старые времена. Это притом, что традиционное общество разрушено, традиционного уклада нет, они, вот, мановением руки, идеей и организацией делают это. Удивительно...»

В старину, разумеется, бывало по-разному. Музыканты-клезморим, как и другие еврейские артисты, в старые времена жили далеко не только ради искусства, а ради заработка. Мой отец, еврейский журналист Борис Дорфман, в детстве дружил с детьми еврейских музыкантов и артистов, и помнит, как тяжело доставался им кусок хлеба, как неприязненно относился к ним религиозный и «культурный» истеблишмент. Еврейское сценическое искусство – театр музыка и эстрада — в старину были профессиями семейными. Семья ревниво следила за тем, чтобы нарушители не вторгались в их границы.

Австрийская исследовательница еврейского театра Дорис А. Карнер (автор замечательной книги Doris A. Karner. Lanchen unter Tranen, Judischer Theater in Ostgalizien und der Bukowina. Edition Steinbauer, Wien, 2005. – Смех сквозь слезы: Еврейский театр в Восточной Галиции и Буковине) рассказала мне недавно удивительную и смешную историю об артистической семье Гимпель, поколениями игравшей во Львове.

Гимпели стали прототипами героев романа Шолом-Алейхема «Блуждающие звезды», – говорила Дорис, сидя в маленьком венском кафе, в котором по ее рассказу до войны собирались еврейские артисты. – Раньше считалось, что австрийские власти десятилетиями не пускали еврейские труппы во Львов из-за антисемитизма. Оказалось, что все это – результат усилий, часто не совсем законных, артистической семьи Гимпелей. Они не гнушались взятками, чтоб сохранить свою монополию и извести конкурентов из своих угодий. Все это спокойно уживалось с беззаветной преданностью делу, идеализмом, деловой щепетильностью и порядочностью, правильным деланьем добра эрлихкайт , страстью к улучшению мира, свойственной идишкайту – буквально еврейству, а по сути уникальному набору ответов, веками дававшемуся еврейским народом на универсальный вопрос «что значит быть человеком — мэнчлахкайт?».

Вероятно, в «доброе, старое время» было не до клезфестов. Однако, по большому счету, Анна Смирнитская права. Сегодня музыканты-клезморим собираются на клезфесты в точности, как в старые времена съезжались хасиды на съезды -кибуцим к своему рэбе – молились, учились, пели, танцевали, делились рассказами и историями, присматривали невест, заключали сделки, привозили подарки...

Так и сегодня, к празднику нашей культуры  — Московскому международному фестивалю еврейской музыки Дона-фест 2006 – московское издательство Memories выпустило замечательный подарок, альманах «Музыка идишкайта». Хорошо иллюстрированная книга содержит интересные культурологические и этнографические материалы о традициях и основах клезмерского искусства. Необыкновенно интересен раздел «Современность». Ведь клезмерское искусство далеко не академическое, живет и развивается на наших глазах. Статьи Псоя Короленко, Ильи Верховского, Анатолия Пинского, Татьяны Гутовой и других авторов распахивают перед читателем захватывающую панораму живого искусства. С неожиданных сторон открывается бурно развивающееся направление клезмерской музыки, впитывающего в себя многообразие мировых традиций, стилей и культур. Кроме статей в альманах вошли ноты и тексты песен. В книгу входит карта местечек, упоминаемых в песнях на идиш, с подробным перечислением песен.

Мне не раз приходилось писать об идишкайте и клезмерской музыке. От Балкан до Балтийского моря, от Эльбы до Днепра игра на свадьбах исконно была еврейской и цыганской профессией. Клезморим приходилось играть не только перед еврейской аудиторией. Базисных форм клезмерской музыки всего пять – меланхолическая песенная импровизация «дойна» (румынское doină), медленный танец хусидл, прерывисто-ритмичный «турецкий» танец, старинная румынская хора с особым ритмом 3/8, зажигательный танец в круге булгар (болгарский — идиш) с подыманием почетных гостей на стуле, больше знакомый русской публике под названием фрейлехс (веселье — идиш.) Названия жанров говорят о разнообразном происхождении клезмерских мелодий.

Традиция продолжается и поныне. Ищущий еврейский гений постоянно перерабатывал и переосмыслял традиции своих соседей. Клезморим внесли огромный вклад в развитие джаза в Америке и России. Стоит вспомнить лишь легендарных нью-йоркских кларнетистов-соперников Дэйва Тарраса и Нафтуле Брандвайна или замечательного джазиста Эдди Рознера. Сегодня клезмерская музыка стала респектабельным, в чем-то элитным направлением, привлекающим к себе музыкантов всего мира. Понятно, что клезморим не остаются в старинных рамках, а много экспериментируют. Один из зачинателей современной клезмерской музыки Йел Стром много сил отдал творческому сотрудничеству с цыганскими музыкантами. Великая израильская певица Офра Хаза работала с замечательным композитором из мусульманской Боснии Гораном Бреговичем. Американский раввин Хаим Лук поет традиционные нигуны на классические арабские песенные мотивы Андалузии XIV века. Замечательный американский клезмер, кларнетист Давид Кракауэр, сделал диск с канадским еврейским рэппером DJ Socalled. Восходящая звезда современной хасидской музыки Масасиягу смешивает в своих выступлениях хасидские напевы с ритмами рэгги из Ямайки. Не удивительно. Ведь центр любавичского хасидизма Кроун Хейст расположен через дорогу от квартала, заселенного выходцами из с островов Вест-Индии. Невозможно, чтобы две музыкально одаренные общины не заимствовали друг у друга.

Кое-где в еврейских кругах раздаются призывы сохранить чистоту клезмерской музыки, хотя общепринято, что любая попытка консервировать столь разнообразную культуру неминуемо убивает ее. Такую мощную и разнообразную традицию нельзя законсервировать. Иногда доводится слышать о клезмерских ансамблях, мол «там играют неевреи!», подсчеты, сколько клезмеров «имеют право по израильскому Закону о возвращении» и сетования, что «еврейские деньги лучше бы тратить на что-то полезное и еврейское».

– Мы получаем множество гневных писем с призывами «не трогать клезмерскую музыку!», «оставить ее в покое!», – рассказывал Давид Кракауэр. — Те, кто слышат нашу музыку – действительно вдохновляются. Клезмерская музыка – изначально танцевальная музыка. Речь не идет о музейной этнографической реконструкции. Чтобы жить, танцевальной музыке необходимо обновляться, соответствовать современным ритмам и звучанию.

– Таков путь музыки, – рассказывал как-то ветеран клезмера Фрэнк Лондон,  — широко заимствовать друг у друга. Ехал я как-то в такси по Бруклину после концерта. Пожилой кэбби — таксист, явный уроженец Ямайки, поставил диск с рэгги. Причем, не с современным рэгги, а со старой классикой 50-х годов. Я услышал в этих ритмах что-то неуловимо знакомое. Я стал выбивать ритм и вдруг понял, что это мелодия классики арабской эстрады «Мустафа, Мустафа»... Ведь в Вест-Индии жила большая арабская община, и неизбежно рэгги впитала в себя арабскую музыку, как впитала и еврейские мелодии иммигрантов из Бесарабии, живших когда-то на Карибских островах.

Во время своих странствий по Южной Америке я попал однажды на остров Тринидад. Во времена Холокоста там был свободный порт, куда впускали всех беженцев, которые смогли туда добраться. На острове образовалась небольшая община, в основном выходцев из Бесарабии. Уже в 60-е годы большинство уехало, а оставшиеся тяжело работали, чтоб дать возможность своим детям выучится за границей, найти себе хорошую партию. Я случайно попал на еврейскую свадьбу, наверное, последнюю на острове. Выдавали внучку одного из первых еврейских поселенцев по фамилии Гендельсман. Под знойным тропическим небом поставили навес и справили свадебный обряд-хупэ на старинный ашкеназийский манер. Раввина на острове не было, и обряд правил отец невесты. Родственники невесты сами танцевали традиционный мицвэ тенцл потому, что родственники жениха не смогли приехать из далекого Нью-Йорка. Местный оркестр, в основном из индийцев, составляющих 40% населения острова, наяривал клезмерские мелодии хусидл и бессарабский волехл. Руководил ансамблем китаец с португальским именем. Путая английские слова с местным китайско-хинди-англо-португальским пиаменто, он с большим энтузиазмом рассказал, как ему нравится еврейская музыка. Смуглые музыканты с явным удовольствием постукивали ногами в такт фрейлехс, нет-нет, да и вставляя что-то совершенно экзотическое. После нескольких месяцев репетиций они чувствовали еврейскую музыку своей. Было очевидно, что гостям – последним евреям Тринидада – совсем не так весело, как музыкантам. Сегодня от еврейской общины на острове, вероятно, остались лишь улицы, названные когда-то в честь Теодора Герцля, Давида Бен-Гуриона и местного филантропа Хаима-Бера Ойербуха.

Считающийся классическим ансамбль «Клезматикс», из которого вышли многие знаменитые клезморим, выпустил в 2005 году замечательный диск «Черный, кошерный, евангельский клезмерский юбилей». Подзаголовок диска ««Клезматикс» снова улыбается», однако сам диск — это серьезная попытка создать синтез хасидской музыки с литургической негритянской евангелической музыкой «госпел». Здесь тоже нет ничего странного. Многие считают всю клезмерскую музыку хасидской, однако это не так. Клезмерская музыка – светская, свадебная, а хасидская – хоть и создана на основе клезмерских и нееврейских мотивов (встречаются даже немецкие военные марши) — по сути, духовная, даже литургическая. Она служит для молитвы и медитации. Поэтому так хорошо звучит в диске «Клезматикс» сочетание хасидских мелодий с духовными афро-американскими мелодиями.

В сборнике «Музыка идишкайта» есть и моя статья «Музыка радикальной еврейской культуры Джона Зорна». Впервые она была опубликовала в газете «Ами» (№6 (346) от 31 марта 2005 года) и была приурочена к фестивалю «Клезфест в Петербурге» 2005 года. Статья рассказывает о десятилетии интереснейшего еврейского культурного проекта. Владелец звукозаписывающей фирмы и известный джазовый музыкант Джон Зорн предложил американским музыкантам еврейского происхождения «сделать что-то еврейское». В результате получилась замечательная коллекция, озаглавленная «Музыка радикальной еврейской культуры». В проекте приняли участие не только евреи. Кубинский музыкант Роберто Хуан Родригез создал, а практически реконструировал музыку живших на Кубе «крипто-иудеев», потомков принявших католицизм евреев Испании, в течение столетий скрытно исповедовавших иудейскую религию.

Интересно, что на мой скромный репортаж откликнулся «сам» Петр Ганнушкин – гуру современного джаза в России. Он снизошел со своего Олимпа, чтобы раскритиковать мою статью в своем блоге. Критика была больше насчет любимого вопроса Паниковского «а ты кто такой?»  — «популярный, судя по количеству доступных в сети текстов, публицист Михаэль Дорфман». Однако, в отличие от многих моих критиков, Ганнушкин все же человек профессиональный. Моя статья его явно заинтересовала, и он указал на ряд фактических ошибок. Ведь я, записывая за Зорном, не все четко сообразил со слуха, и назвал диски «Жизнь в Иерусалиме» или «Жизнь в Тайбее». Речь шла о Live in Jerusalem, Live in Taipei, что по-английски означает запись живых концертов, состоявшихся именно в этих городах. Нашлось еще несколько ошибок, например саксофониста Пола Шапиро я назвал певцом, а диск Даниэла Замира «Дети Израиля» – «Дети диаспоры». Случается и хуже, и я благодарен критику за поправки. Я ведь и не скрывал, что неспециалист. Однако вечно занятый Зорн, которого ничего, кроме его дела, не интересует, меня не выгнал, а даже, наоборот, после беседы повел обедать.

Раздражение Ганнушкина вызвало другое. Во-первых, как я посмел заняться «их» темой, когда мы тебя не знаем? Во-вторых.... Причину раздражения лучше всего сформулировал в обсуждении статьи Ганнушкина председатель Ассоциации джазовых журналистов России Кирилл Мошков: «Такое ощущение, что автор пытается (может, и бессознательно) продемонстрировать, как неважно и суетно для него все нееврейское». Ганнушкину мешает, например, что я считаю творчество последнего, и, наверное, величайшего французского шансонье, сына эмигрантов из Екатеринослава Сержа Гинсбура еврейским. «Просто музыка!», строго заключает критик.

«В Нижнем Манхеттене, – писал я, следуя за рассказом Зорна, – открылся клуб, давший пристанище любителям "радикальной еврейской культуры"». «Ах да, клуб, в котором нашли пристанище бедные евреи,  — язвит Ганнушкин. — Я, конечно, могу ошибаться, но почему-то мне кажется, что автор имел в виду The Stone, куратором которого в прошлом месяце была Карла Кильстед, в этом — Рой Кэмбелл, в следующем — Адам Рудольф и Билл Ласвелл, а через один – Джим О'Рурк. Одни, как не трудно заметить, извиняюсь, жиды... Ох...». Что на такое ответить, если не особо обижаться на ненормативную лексику? Вероятно блюстителям интернационализма Мошкову и Ганнушкину, как и нашим ревнителям «еврейской чистоты» клезмерской музыки, стоит ответить строчкой Марины Цветаевой: «Все поэты – жиды». Ответить и больше не отвлекаться на полемику, а продолжать наслаждаться музыкой и получать подарки, каким стал альманах «Музыка идишкайта».

Нью-Йорк, март 2006 года